Моя maman была не только добродетельна, но и тактична. Она, чтобы не
поднимать скандала, выжила Зиночку не сразу, а постепенно, систематически, как вообще выживают порядочных, но нетерпимых людей. Помню, когда уезжала от нас Зиночка, то последний ее взгляд, который она бросила на дом, был направлен к окну, где я сидел, и, уверяю вас, я до сих пор помню этот взгляд.
Неточные совпадения
Тут у нас случилась одна девушка, Параша, черноокая Параша, которую только что привезли из другой деревни, сенная девушка, и которую я еще никогда не видывал, — хорошенькая очень, но глупа до невероятности: в слезы,
подняла вой на весь двор, и вышел
скандал.
Тут, конечно, прямо представляется, что в решении молодого человека идти ночью, почти в одиннадцать часов, в дом к совершенно незнакомой ему светской барыне,
поднять ее, может быть, с постели, с тем чтобы задать ей удивительный по своей обстановке вопрос, заключалось, может быть, гораздо еще больше шансов произвести
скандал, чем идти к Федору Павловичу.
Почти всё общество, — туземцы, дачники, приезжающие на музыку, — все принялись рассказывать одну и ту же историю, на тысячу разных вариаций, о том, как один князь, произведя
скандал в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого дома, уже невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря ни на что, несмотря на угрозы, несмотря на всеобщее негодование публики, намеревается обвенчаться на днях с опозоренною женщиной, здесь же в Павловске, открыто, публично,
подняв голову и смотря всем прямо в глаза.
Так Мыльников ничего и не сказал Кожину, движимый своей мужицкой политикой, а о поручении Фени припомнил только по своем возвращении в Балчуговский завод, то есть прямо в кабак Ермошки. Здесь, пьяный, он разболтал все, что видел своими глазами. Первым вступился, к общему удивлению, Ермошка. Он
поднял настоящий
скандал.
«Или хоть бы застать их как-нибудь вдвоем, — думал он дальше, — в какой-нибудь решительной позе…
поднять крик, сделать
скандал… Благородный жест… немного денег и… убежать».
Решительный испуг охватил публику, почти все встали с мест. Быстро вскочила и Юлия Михайловна, схватив под руку супруга и
подымая его с кресел…
Скандал выходил непомерный.
На вопрос: для чего было сделано столько убийств,
скандалов и мерзостей? — он с горячею торопливостью ответил, что «для систематического потрясения основ, для систематического разложения общества и всех начал; для того, чтобы всех обескуражить и изо всего сделать кашу и расшатавшееся таким образом общество, болезненное и раскисшее, циническое и неверующее, но с бесконечною жаждой какой-нибудь руководящей мысли и самосохранения, — вдруг взять в свои руки,
подняв знамя бунта и опираясь на целую сеть пятерок, тем временем действовавших, вербовавших и изыскивавших практически все приемы и все слабые места, за которые можно ухватиться».
— Подлец ты! — сказал Илья и с презрением плюнул в ноги Филимонова. — Я тебе говорю — отправляй в больницу! Не отправишь —
скандал подниму хуже ещё…
Старуха Лаптева, крестясь, нагнулась,
подняла шапку Гнедого и, заботливо отряхнув с неё пыль, встала сзади солдата. Сгруживается вокруг него народ — все весёлые, подмигивают друг другу, ворчат, довольные
скандалом, науськивают Гнедого.
К довершению
скандала Маргарита взвизгнула на весь театр и,
подняв вверх руки, подалась всем телом к рампе…Она узнала его и теперь ничего не видела, кроме молний и туч, опять появившихся на его лице.
— Опять
скандалы тут
поднимать?! — в бешенстве кричал хозяин.
Лицо Перновского становилось совсем красным, влажное от чая и душевного волнения. Глаза бегали с одной стороны на другую; чуть заметные брови он то
подымал, то сдвигал на переносице. Злобность всплыла в нем и держала его точно в тисках, вместе с предчувствием
скандала. Он видел, что попался в руки «теплых ребят», что они неспроста обсели его и повели разговор в таком тоне.
Оба чувствовали, что им не миновать разговора о больничном
скандале, и обоим было неловко. Доктор молчал. Мировой грациозным манием руки поймал комара, укусившего его в грудь, внимательно оглядел его со всех сторон и выпустил, потом глубоко вздохнул,
поднял глаза на доктора и спросил с расстановкой.
Каждый знает, какое тяжкое наказание ожидало бы того мирянина, который
поднял бы руку в церкви на священника в облачении, но дьячку и такая расправа по епархиальному суду стόит не тяжеле «устранения, в предотвращение
скандалов».